Жизнь при окупации
Из книги воспоминаний «Большую энергетику на село»
«Жизнь при оккупации»Г.К. Строкун.
Начнем с предвоенных лет. В школах, октябрятских и пионерских дружинах, в комсомольской организации, в обществе содействия армии, авиации и флоту, в кружках «Ворошиловских стрелков» вся молодежь воспитывалась в духе патриотизма и любви к Родине. Старшие мои товарищи изучали в кружках военное дело. Занимались в парашютных и планерных клубах. Многие мечтали стать моряками, пограничниками. Весь дух мальчишества был пропитан военным патриотизмом – не показным, а настоящим, правдивым, ходя исходило, конечно, это все сверху. Все были готовы: «Если завтра война, если завтра в поход…»
Мы, пацаны, и даже девчонки, сами того не осознавая, стали играть не в лапту, не в городки, не в волейбол и даже не в любимый футбол, а начались военные игры. Притом игра была настоящая, очень жестокая. Порою доходило до синяков, до настоящих травм, били не жалея настоящих «пленных». Были штабы и разведчики, было все, как на настоящей войне.
Итак, этим предвоенным летом, ребятишки «наворожили» войну и она грянула 22 июня 1941 года…
Первое, что вспоминается – заклеенные стекла окон домов полосками бумаги крест накрест, чтобы при взрыве бомбы стекла не сыпались, а повисали на этих полосках и никого не поранили.
Первое, что вспоминается – заклеенные стекла окон домов полосками бумаги крест накрест, чтобы при взрыве бомбы стекла не сыпались, а повисали на этих полосках и никого не поранили.
Уличные комитеты собирали людей на улице, рассказывали, как одевать, подбирать и подгонять противогаз. Его устройство. Устраивали беседы по обнаружению незнакомых людей, лазутчиков и шпионов. Военкоматы были забиты отправляющимися на фронт, кругом были слезы и рев провожающих.
Появились первые эвакуированные из Белоруссии и Украины.К зиме все «привыкли» к войне. Зимнее наступление под Москвой вселило некоторые надежды на перелом войны. Но с наступлением теплых дней грезы рассеялись. Фашисты поползли – взяли Крым. Враг в Ростовской области, враг на Кубани. По степям бредут тысячи голов скота, их гонят с Украины, чтобы не достались врагу, масса их гибнет в дороге. Идут трактора, едут в эвакуацию люди, массы людей на всех видах транспорта – на поездах, автомобилях, на гужевом. Идут колонны пеших беженцев. К концу лета эвакуируются заводы, фабрики, что на увозится, то уничтожается на месте. Эвакуирован и Краснодарский аэропорт (двигатели самолетов, станки, другое оборудование). Начальником эшелона был назначен мой отец, который и доставил эшелон в г. Тбилиси. По дороге несколько раз поезд бомбили. Обратно в Краснодар аэропорт был возвращен в 1943 году.
Запомнился день, когда был подожжен Краснодарский нефтеперегонный завод. Горел несколько дней, черный дым закрыл небо, солнца совсем не было видно наступили сумерки, почти ночь. На сельскохозяйственной ниве жгли поспевшие хлеба, знаменитую кубанскую пшеницу. Некому было убирать арбузы, подсолнух, яблоки, другие богатства Кубани. Все гибло. На небе стали появляться фашистские самолеты, так называемые «рамы» - самолет разведчик с раздвоенным фюзеляжем. После их появления налетели другие самолеты и бомбили отступающие колонны…
В первых числах августа 1942 года стали слышны дальние раскаты артиллерийских канонад, которые приближались все ближе и ближе. Весь день 10 августа и ночь прошли в страшной канонаде. Это не описать и не рассказать. Ужасный душераздирающий свист то ли бомбы, то ли снаряда и затем страшный взрыв, а потом все снова и снова, казалось, этому не будет конца. К утру стали вкрадываться новые звуки - автоматные и винтовочные выстрелы. Артиллерия поутихла. Затем смолкла. Наступила относительная тишина. Мы всей своей семьей сидели в бомбоубежище, задыхаясь от августовской жары. Мне тогда было 10 лет. В следующий момент начал строчить пулемет, совсем рядом, затем четко услышали «за Родину, за Сталина!»… затем послышался топот ног в сторону центра станицы, потом обратный топот и… тишина, которая продолжалась недолго, послышался лай нашего Шарика, затем одиночный выстрел, собака заскулила и смолкла.
Послышался снова топот и речь, непонятная, лающая металлическая. Она приближалась к нашему окопчику, и мы увидели человека в темно-зеленой форме, волосатые рыжие руки, на голове непривычная каска, на которой выше лба по обе стороны имелись два бугорка, напоминающие маленькие рожки. На каске на уровне уха виднелась красная эмблема. Большие, с очень широким голенищем сапоги. Лицо покрыто пылью, почти черное, блестят только глаза, зубы, да алюминиевые пуговицы френча. Он произнес: «Зольдат? Комунист? Вэк, вэк!...Все пошли, думали на расстрел…Немец нас провел в хату, осмотрел, ушел. Мы немного успокоились. И тут начался страшный шум моторов, я выглянул на улицу – шла техника. Чего там только не было…Все пространство заполнилось непонятной лающей речью, было слышно звучание какой-то музыки, как позже оказалось, это были губные гармошки. Солдаты пошли по хатам. В тех же кованых сапогах с очень широкими голенищами, за голенищами торчал либо нож-тесак, либо пистолет. Абсолютно раздетые – та теле одни трусы, на голове пилотка, на шее косынка, завязанная узлом…пришли к нам. «Мамка, курка, яйка, млеко» - были их фразы. Забрали все. Один немец приказал бабушке открыть сундук, достал какой-то материал (ситчик цветной), заставил бабушку сшить две косынки. Себе и командиру (галстук)…
На другой день пришли два немца в форме, один из них хорошо говорил по-русски с украинским акцентом. Посмотрели на фото отца с мамой: «Отец у вас коммунист? Поэтому забираем корову для кухни, сено для лошадей».
Началась новая, тяжелая жизнь при оккупации.
Все колхозы были объединены в «общину». До войны в нашей станице было 10 колхозов, а население составляло 50 000 человек. Всех обязали ходить на работу. Меня мама брала с собой, чтобы я был на глазах, потому что очень много ребят подорвалось на минах и гранатах, которые повсюду валялись садах и степи. Ходили на работу с рассвета за 10 километров в поселок Лорис. Жали пшеницу, которая не успела сгореть, убирали подсолнухи. Мы с дедушкой навозили на ручной тележке осеннюю траву, бадылки от кукурузы для дедушкиной коровы, которая для нас всех была кормилицей. В нашей семье голодовки не было. Питались всем, что дал наш маленький огород и так называемый «паек» - надел земли, который мы обрабатывали на территории аэропорта. Спасала в основном кукуруза. Собирали также колоски пшеницы, оставшиеся после жатвы на колхозном поле… в общем зиму пережили. А люди, которые не имели подсобного хозяйства очень голодали, пухли от голода…
Освобождение Краснодара
В феврале 1943 года тихо, без боя, пришли наши. Советская власть вернулась. Все нужно было восстанавливать. Методом народных строек восстановили движение трамваев, к 1 сентября открылись школы. По карточкам стали давать хлеб, появился в продаже керосин, спички, соль. Но жили плохо, голодно, шла война, все было подчинено лозунгу : «Все для фронта, все для Победы!»
Здесь, с раннего возраста, приступил к трудовой деятельности. Каждые школьные каникулы работал в нашем колхозе «Ударник».
Очень тяжелые времена пришлось пережить в период временной оккупации Краснодара. Голод и холод, унижения и оскорбления, тяжелый труд, отсутствие нормальной одежды, топлива и прочие невзгоды, которые глубоко запали в душу подростка, но они «ковали» характер, воспитывали волю к интеллектуальному труду, потребность учиться…
Здесь, с раннего возраста, приступил к трудовой деятельности. Каждые школьные каникулы работал в нашем колхозе «Ударник».
Очень тяжелые времена пришлось пережить в период временной оккупации Краснодара. Голод и холод, унижения и оскорбления, тяжелый труд, отсутствие нормальной одежды, топлива и прочие невзгоды, которые глубоко запали в душу подростка, но они «ковали» характер, воспитывали волю к интеллектуальному труду, потребность учиться…
Григорий Кузьмич Строкун
Уральский энергетик, ветеран Свердловской энергосистемы
В 1955 г. Григорий окончил энергетический факультет Ростовского института инженеров железнодорожного транспорта, и молодым специалистом-энергетиком вернулся на на Урал.
- С 1955 по 1958 гг. - механик железнодорожной электростанции «Поклевская»
- С 1958-1960 гг. – Первый секретарь Талицкого РК ВЛКСМ
- С 1960-1962 гг. - старший прораб Поклевского СМУ-4 «Сельэлектрострой»
- С 1962-1998 гг.- начальник Талицкого РЭС Восточных, а затем Талицких электросетей «Свердловэнерго»
Большую роль сыграл в сохранении истории и создании музея Талицких электрических сетей, с 1998 г. работал его сотрудником. В 2007 г. у Григория Кузьмича вышла книга его воспоминаний «Большую энергетику – на село»: о детстве, юности и трудовом пути.
Вконтакте Фейсбук